Новости
контакты
Наш адрес:  Россия,
г.Санкт-Петербург,
ул. Некрасова, д. 58
Наш тел: (812) 579-27-48
E-mail: assistant@arbimed.ru

Специфика медиации в суде. Опыт петербургских медиаторов.

Главная \ ПУБЛИКАЦИИ \ Специфика медиации в суде. Опыт петербургских медиаторов. \

Специфика медиации в суде. Опыт петербургских медиаторов.

Третейский суд, №3, 2011, с. 148-157. (начало)

Третейский суд,, №4, 2011, с.176-185 (окончание)

 

Е.Н.Иванова,  руководитель Службы консультирования в конфликте и медиации СПБГУ, медиатор, доцент кафедры конфликтологии  Санкт-Петербургского государственного университета,

кандидат психологических наук

О.И.Андреева, медиатор, старший преподаватель кафедры Конфликтологии и девиантологии СПБГИПСР

 

В статье исследуются специфические особенности медиации, связанной с разрешением судебных споров. Анализируется более чем двухлетний опыт практической работы медиаторов в петербургских судах. Выявляются потенциальные проблемы, сопутствующие широкому внедрению медиации в судебную практику, снижающие доверие к медиации как методу АРС и препятствующие её высокой эффективности.

 

Ключевые слова: медиация в суде, стили, подходы медиации, проблема директивности, процесс, вмешательство медиатора, эффективность разрешения спора.

 

Альтернативные методы разрешения споров являются, прежде всего, альтернативой традиционным вариантам судебного рассмотрения споров. В мировой практике существуют разнообразные формы использования медиации в связи с судебным производством. Понятие «судебная медиация» рассматривается разными авторами неоднозначно. В данной статье для краткости мы будем понимать под судебной  медиацию по разрешению спора, подлежащего рассмотрению в суде (до подачи заявления, непосредственного после досудебного совещания, в перерыве между судебными заседаниями, после принятия решения судом, при затруднении в его реализации) с помощью нейтрального специалиста независимо от его принадлежности к судебной системе. Именно такие формы имеет практика петербургских медиаторов.  Для неё характерны:

- работа на территории судебного участка;

- разъединение профессиональной деятельности судьи и работы медиатора;

- невмешательство медиатора в судебную деятельность;

- бесплатность работы медиатора для сторон[1].

В последние годы многие медиаторы на Западе выражают серьёзную обеспокоенность по поводу некоторых распространённых тенденций в применении медиации. Прежде всего, это относится именно к медиации, связанной с судом, поскольку острота проблем и сложность положения сторон провоцирует отход от базовых постулатов медиации.

Как выразился один из американских юристов: «Самое лучшее, что произошло с медиацией в последнее десятилетие, - то, что она была институализирована в судебную систему, и это самое худшее, что с ней произошло»). В первую очередь это относится к проблеме директивности, и именно этот параметр является наиболее обсуждаемым в кругах специалистов по работе с конфликтом[2].

Во многих странах началось движение назад, к истокам медиации. Нередко самими юристами высказывается опасение, что непропорционально большое процентное соотношение юристов (до 95%) в ряде областей медиации в суде само по себе представляет проблему.  В силу профессиональной специфики роли и традиционного менталитета юристов искажение принципов медиации особенно часто происходит именно в их работе. Так, клиент-центрированная, или стороно-центрированная медиация  является обратным движением, прежде всего, самих юристов, от директивности к фасилитативности, то есть ограничению вмешательства медиатора организацией обсуждения между сторонами[3]. Многие из них заново (а иногда впервые) открывают для себя преимущества предоставления клиентам возможности самостоятельно решать свои проблемы. Некоторые медиаторы предлагают как выход из положения «работу на два фронта» (Two-Table Approach): 1) на уровне юридической реальности; 2) в широком поиске вариантов разрешения споров.

История практической медиации в её современной форме в России насчитывает уже 18 лет. Медиационная практика в России ещё не стала столь широкой, чтобы мы успели остро почувствовать наличие тех противоречий, о которых спорят наши зарубежные коллеги. Тем не менеё, наша более чем двухлетняя практика в судах Санкт-Петербурга показывает, что проблема стилевых различий в медиации вполне реальна. Представляется важным определить, какие направления медиации могут быть применимы в условиях российского судопроизводства.

В результате анализа девятнадцати обнаруженных в литературных источниках на данный момент Е.Н.Ивановой различных видов медиации[4] можно выделить несколько основных. В группе видов медиации, которую ею было предложено называть классической, куда вошли фасилитативная, генеративная,  или родовая[5], медиатор является защитником процесса, процедуры. Его вмешательство в содержание принимаемых решений и директивность минимальны. Очень большое значение придаётся соблюдению базовых принципов нейтральности (беспристрастности), добровольности, конфиденциальности. В российском варианте ещё и принцип «равенства сторон».

В конце 80-х – начале 90-х, когда медиация обрела популярность и стала назначаться или рекомендоваться судом, появились оценочная и директивная[6] медиацияиих разновидности. Их главное отличие от фасилитативной, или классической, в том, что медиатор может дать сторонам оценку судебных перспектив спора и высказать рекомендацию по поводу желательного решения вопроса.  Как правило, медиатор больше озабочен соблюдением юридических прав клиентов, чем удовлетворением их истинных интересов().

Именно последние виды медиации порождают наиболее серьёзные возражения в связи с нарушением принципов добровольности и нейтральности в их классическом понимании. Некоторые специалисты стараются выявлять и удовлетворять интересы сторон в духе сотрудничества, но чаще остаются на уровне позиций и удовлетворяются компромиссом. Сами представители данного направления уверяют, что они ведут себя гибко, предоставляют клиентам все возможности принятия решения и прибегают к прямым рекомендациям только в случае крайней необходимости, в безвыходных ситуациях застарелого спора и неконструктивной позиции сторон.

В ещё одну группу, на наш взгляд, могут быть отнесены медиация, ориентированная на разрешение проблем, ориентированная на достижение цели, направленная на достижение соглашения и основанная на интересах, или интегративная медиация[7]. В этих видах медиации главным результатом считается достижение соглашения, то остальные вопросы уходят на второй план. Из этого вытекает переход на директивную модель, использование медиатором подталкивания сторон к договорённости, а то и давления, если они не договариваются «по-хорошему». А.Д.Карпенко предложил термин «регулятивная» медиация для обозначения того вида работы со сторонами, который, по его мнению, имеет место в практике работы в судах петербургского Центра переговоров. Этот вид можно также отнести к вышеописанной группе.

Трансформативная[8] и Гуманистическая[9] модель предполагает, что медиатор сам не задает никаких стадий, норм и правил, даёт возможность максимального проявления потенциала сторон. Большую роль играет работа с чувствами, эмоциями, разрешение противоречий между сторонами и разработка плана действий по улучшению ситуации. Нарративная[10] медиация строится на предположении о том, что люди живут и действуют в своих нарративах, то есть, историях, описаниях реальности, созданных во взаимодействии с другими, и ни одно из этих описаний не является «истинным». Задача нарративной медиации состоит в том, чтобы помочь людям преодолеть конфликт путем работы с историями, в которые конфликт встроен, а не путем поиска «объективной истины». В этих видах медиации соглашение является не самоцелью, а побочным продуктом работы сторон.

Познавательная, или когнитивная систематическая медиация[11] отличается от других видов тем, что её представители считают, что эмоции только мешают разрешению конфликта, что главное - это мышление, работа с информацией, выдвижение и проверка гипотез.

Экосистемная медиация  и её вариант – медиация, ориентированная на семью как систему подчёркивают, что стороны, участвующие в медиации, существуют не изолированно, и учитывают карту-схему, того, как какие-то решения будут воздействовать на систему  и её элементы.

Анализ видов медиации позволяет выявить существенные стилевые различия между ними по следующим основным параметрам:

1. Цель медиации.

2. Степень директивности.

3. Отношение к прошлому.

 4. Отношение к эмоциям:

5. Отношение к конфликту.

6. Отношение к использованию  кокусов.

7. Использование вопросов.

8. Приоритет юридических или неюридических аспектов.

            9. Возможность сочетания различных видов медиации[12].

          Кроме того, в нашей практике выявился ряд дополнительных специфических особенностей петербургской судебной медиации.

1.  Цель медиации, тесно связанная с пониманием «эффективности» медиации, и её ожидаемый результат:

- достижение соглашения по прекращению конкретного спора (например, отзыв иска, заключение мирового соглашения),

- урегулирование конфликта хотя бы на уровне позиций;

- разрешение конфликта на уровне лежащих в его основе интересов сторон;

- трансформация видения сторонами существующего конфликта;

- трансформация взаимоотношений между сторонами;

- улучшение понимания проблемы и её причин, повышение объективности и реалистичности сторон в восприятии и оценке происходящего;

- придание сторонам силы, уверенности в их возможностях разрешить проблему и признание прав друг друга на собственноё мнение, переориентация сторон на совместную борьбу с проблемой.

Таким образом, на одном полюсе – сиюминутное, сугубо ситуативное снятие остроты, конфликта.  На другом полюсе – повышение осознания произошедшего, своей роли и вклада его оппонента в  конфликт, достижение ясного понимания перспектив развития ситуации в зависимости от действий сторон, развитие способности сторон к самостоятельному решению данного и последующих конфликтов. При этом достижение соглашения или принятие решения актуального конфликту в данный момент – не самоцель и не является обязательным

Поскольку петербургская школа медиаторов, воспроизводимая Центром переговоров и Службой консультирования и медиации СПБГУ, базируется на классической, фасилитативной модели, мы проведём сопоставление медиации, востребованной в наших судах, прежде всего, именно с ней. Тем не менее, мы постараемся показать и роль других направлений медиации. В классической медиации соглашение важно, но не является самоцелью, ради которой можно жертвовать принципиальным невмешательством в содержательные аспекты спора, что подчеркнул В.Линкольн в своём докладе на Конгрессе конфликтологов.

Пожалуй, именно этот параметр – наиболее бросающийся в глаза при сравнении судебной практики медиаторов с традиционной практикой фасилитативной медиации. В судебной медиации, по нашему опыту, есть чёткий запрос – закрыть дело либо достижением мирового соглашения, либо с помощью отзыва иска. Большинство судей предпочитают иметь дело именно с теми медиаторами, которые обеспечивают этот результат в кратчайшие сроки. Интерес суда – в основном позиционный. Надо сказать, что наши медиаторы смогли приспособиться и удовлетворить запрос судей, тем более, что на первом этапе эксперимента в петербургских судах нам было необходимо показать применимость медиации и её полезность для суда и судей. Если в 2008 году на одно дело в среднем уходило 3,68 часа, то в 2010 – всего 2,4 часа. Сокращение времени явилось результатом отношений и наработкой опыта работы с судьями и их помощниками [13]. Большинство медиаций завершалось за одну сессию, другие требовали повторной встречи. Практически не было дел, потребовавших более трёх сессий. Как правило, после 2 медиационных сессий становилось ясно, имеется ли у сторон перспектива договориться. Продолжительность одной медиационной сессии составила в среднем 2-3 часа, разброс по времени составил от 1,5 до 5 часов. Особенно много времени требовали случаи, когда сторонам надо было высказаться и быть услышанными.

В условиях дефицита времени нередко работа медиатора остаётся на уровне позиций, что позволяет решить вопрос в лучшем случае на уровне компромисса, а не выйти на уровень сотрудничества. В то же время во многих делах причина спора глубже и шире, и судебное решение, так же, как и мировое соглашение непосредственно по тематике иска, не решает самой проблемы. Из этого вытекает непрочность достигнутого соглашения и возможность возникновения конфликтов в будущем.

Как выразилась судья одного из петербургских судов в ответ на предложение медиатора не ограничиваться достигнутым отказом от иска, а продолжить переговоры между сторонами для достижения прочного соглашения: «Главное, чтобы это дело было закрыто, а если между ними [сторонами] снова возникнет конфликт по сходному поводу, это будет уже другое дело, и будем решать его». Тем не менее, немало судей, которые предоставляют медиатору возможность работать столько времени, сколько необходимо для полноценного разрешения конфликта между сторонами, «чтобы больше они не приходили». Такие судьи доверяют медиатору и дают ему полную свободу, лишь бы вопрос был снят окончательно.

Поскольку судьи оценивают эффективность медиации по факту заключения соглашения, то предпочитают работать со своим, завоевавшим их доверие, медиатором и неохотно допускают к работе со случаями новых медиаторов. Профессионально характерная для судей осторожность требовала успешной работы медиатора по 2-3 случаям для завоевания уровня доверия, необходимого для продуктивного сотрудничества с судьёй..На тех участках, где судьи не изолированы друг от друга и имеют возможность общаться, медиация прокладывала дорогу легче. «Сарафанное радио» оказалось эффективным и применительно к судьям. Видя эффективность и полезность работы медиатора для своего коллеги, и другие судьи предлагали свои случаи для медиации.

Анализ опыта медиаторов показывает, что установка судей на поверхностный или более прочный результат зависит, прежде всего, от личных особенностей и настроя судей, а также от того, где находится судебный участок. Так, например, в пригородных участках, где судья имеет возможность запоминать приходящих клиентов, он более склонен добиваться истинного разрешения конфликта, тогда как для Санкт-Петербургских участков характерна большая обезличенность и стремление к удовлетворённости на уровне запроса. 

Кроме того, давление времени может быть следствием эмоциональной реакции судей, которые огорчаются, что стороны не договорились с первого раза. При этом есть случаи, когда клиенты ещё не созрели для переговоров, и для того, чтобы они захотели договариваться, им необходимо «повариться в суде» и понять, что их надежды на скорую лёгкую победу иллюзорны. Поэтому после первой сессии медиации им необходим перерыв, иногда значительный по времени.

В то же время, в суде немало дел, где без перехода на уровень интересов договорённость принципиально невозможна. Особенно часто это имело место в делах частного обвинения (к сожалению, пока исключённых из рассмотрения с помощью посредника российским законом о медиации), разрешении проблем в коммунальных квартирах  и во многих делах о разделе имущества и денежных выплатах между родственниками.

 

Например, соседка А. подала иск в суд в связи с тем, что площадь двух её кладовок в коммунальной квартире оказалась на 13 квадратных сантиметров меньше, чем полагалось в связи с соотношением жилплощади, занимаемой соседями по коммунальной квартире. Соседка А.требовала передачи ей большей кладовки, находившейся поблизости от одной из её кладовок и принадлежавшей соседке Б.  Б. категорически возражала. Отношения между ними были накалены.

В ходе медиации выяснилось, как это нередко бывает, что требования А. вовсе не так мелочны и абсурдны, как могло показаться на первый взгляд. Оказалось, что А. собирается продать свои комнаты и надеется повысить их стоимость за счёт объединения кладовок. Если присоединить кусок уступа в коридоре между ними, то получался встроенный стенной шкаф. Поэтому А. была нужна именно ближняя кладовка. Таким образом, дело было вовсе не в 13 квадратных сантиметрах, а в местоположении кладовок.

Выяснение интересов Б. показало, что причина её нежелания пойти навстречу состоит в том, что она, во-первых, лишится места для сушки белья в коридоре, а во-вторых, у неё и так не хватает места для уличной одежды, и меньшая кладовка , тем более, её не устроит. Кроме того, естественно, важен был вопрос справедливости, тем более, что Б. и так занимала в квартире намного меньшую площадь.

В результате медиации удалось удовлетворить интересы обеих сторон. Соседки договорились сделать в коридоре прихожую, куда Б сможет вешать верхнюю одежду и оборудовать подвесную сушилку для белья над батареей, гораздо более удобном месте, чем прежнее. В ответ Б. согласилась «переехать» в меньшую кладовку. Интересы сторон были удовлетворены, они остались  очень довольны соглашением, иск был отозван.

 

Что касается количества достигнутых соглашений, то при  исключении из анализа немедиабельных случаев и тех случаев, когда стороны не захотели воспользоваться медиацией по предложению судьи, то соглашением закончились 79% уголовных дел (частного обвинения) и 73% гражданских дел (по данным А.И.Андреевой)[14]. Более того, в результате разрешения одного спора, как правило, закрывалось 2-4 дела, так как иски, как правило, были взаимными.

В качестве причин немедиабельности случаев медиаторы столкнулись с недостаточной информированностью граждан о процедуре примирения и её последствиях. Нередко истец или ответчик, согласившийся на предложение судьи принять участие в переговорах, при встрече с медиатором говорил, что ему необходимо именно судебное решение. Как правило, основным мотивом согласия пойти на медиацию у граждан в подобных случаях было желание произвести хорошее впечатление на  судью.

Ещё одной причиной немедиабельности была недееспособность граждан вследствие возрастной деменции, психических заболеваний, в том числе алкоголизма и наркомании. Симптомы подобных расстройств не всегда выявлялись в судебном заседании и выявлялись уже при участии в медиации().

 

2. Степень директивности.

Директивность является самой проблематичной характеристикой, по которой проходит демаркационная линия между разными видами медиации. Более того, многие авторы полагают, что директивная медиация и вовсе не является медиацией, а скорее может рассматриваться как досудебное совещание. Поэтому рассмотреть проблему директивности применительно к судебной медиации представляется особенно важным.

Под директивностью мы понимаем уровень вмешательства медиатора, который проявляется в двух направлениях[15]:

а) степень экспертной (в области предмета спора) директивности, то есть, активность участия медиатора в решении содержательных вопросов одним или несколькими из следующих способов:

-  предоставление сторонам фактической информации по различным аспектам спора, в том числе, о его судебных перспективах;

- постановка «диагноза», субъективная интерпретация медиатором самой ситуации, особенностей её участников, их поведения и т.п.;

- формулирование самим медиатором пунктов повестки дня переговоров;

-  рекомендации сторонам по осуществлению определённых действий или отказу от них;

- советы по принятию того или иного решения;

- количество вопросов, задаваемых медиатором;

- формулирование текста заключительного соглашения самим медиатором. 

б) уровень процессуальной власти медиатора, под которой мы понимаем:

- детальность и жёсткость процедуры медиации, введённой самим посредником;

- введение и поддержание правил взаимодействия в медиации самим посредником;

- решение процедурных вопросов, не оговорённых изначально и возникающих в процессе переговоров, самим медиатором, например: выбор стороны, которая будет рассказывать о своём видении проблемы первой, определение порядка обсуждения вопросов из повестки дня, определение необходимости кокуса и выбор стороны, которая примет в нём участие первой и другие.

            Если говорить о классической фасилитативной медиации, то можно сказать, что для неё может быть характерна разная степень процессуальной директивности вплоть до высокой. Медиатору вовсе не обязательно быть мягким. Там, где дело касается процедуры, он может жёстко настаивать на соблюдении определённых им правил, апеллируя к необходимости их соблюдения для обеспечения эффективности переговоров.

            Медиация в суде нередко требует значительной жёсткости в соблюдении правил медиации, так как стороны, находящиеся в эмоциональном противостоянии, склонны к обвинениям друг друга вплоть до оскорблений. Ситуация судебного рассмотрения сама по себе создаёт значительный дискомфорт и провоцирует высокую эмоциональную заряженность. Тем не менее, эта характерная особенность судебной медиации не противоречит базовым принципам медиации. Переговоры в стратегии сотрудничества сами по себе могут сильно  различаться по степени жёсткости, не переставая быть сотрудничеством.

            Говоря о директивности медиации, обычно имеют в виду степень экспертной директивности. Фасилитативная модель не предполагает участия медиатора в решении содержательных вопросов. Тем не менее, она активно использует проверку реальности, часто ставящую под сомнение нереалистичные ожидания сторон, правда, в виде вопросов, а не в виде утверждений.  Директивная, оценочная предполагает прямое информирование клиентов о слабостях их юридической позиции и судебных перспективах дела.

            В нашем опыте судебной медиации нередко проверка на реальность проводилась очень настойчиво, вплоть до давления. О.В.Леонтьева полагает, что такой подход оправдан, когда сторона ведёт себя нереалистично, по-детски. В судебной ситуации особенно ярко проявляется нереалистичность и даже иррациональность ожиданий и поведения сторон. Глядя со стороны, это бывает нетрудно заметить, но очень трудно добиться, чтобы это осознали сами стороны. В судебной медиации настойчивость медиатора в задавании вопросов бывает выше, чем в фасилитативной. Стороны часто плохо понимают, что при подаче иска в суд его надо будет обосновать, приведя какие-то конкретные доводы. Они наивно полагают, что суд сразу примет их сторону, тем более, ЕС ли иск заряжен эмоционально.

            Например, женщина подала в суд на соседа, обвинив его в том, что он избил её и её тринадцатилетнего сына. Однако на суде она не смогла ответить, где на теле сына были следы побоев, хотя в красках рассказывала, как сосед бил мальчика головой об стену и так далее. Документов, подтверждавших эти факты, также не было. Было свидетельство из травмпункта о наличии следов побоев на её теле. Однако адвокат ответчика выяснил, что женщина была избита в другом месте другим лицом, причём подала уже ранее в суд на него в другом районе. Медиатор узнал об этом в кокусе.

 Таким образом, женщина решила использовать этот «козырь» дважды. Целью данного иска было оказание давления на ответчика для уменьшения выплат по задолженности. При этом она настойчиво требовала выплаты суммы, в 8 раз превышавшей максимально возможную по статье даже при признании наличия побоев. Медиатору пришлось в кокусе очень жёстко добиваться ответов на неудобные для женщины вопросы и дать некоторую информацию о положениях по выплатам и её возможной ответственности за клевету..

            Нередко стороны ведут себя так, что ставят под угрозу собственные базовые интересы. В таком случае без жёсткого тестирования реальности в судебной медиации вряд ли возможен выход на примирение.

В следующем номере журнала мы продолжим рассмотрение особенностей судебной медиации.

 

 

 

Литература

 

  1. Андреева О.И. Опыт внедрения медиации в мировые суды Санкт-Петербурга. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 31-33
  2. Иванова Е.Н. Медиация в суде: проблема директивности. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 22-28
  3. Иванова Е.Н. Современная медиация: тенденции и проблемы. – Конфликтология, №1, 2011, с.146-168
  4. Карпенко А.Д., Краснопевцев А.С. Проведение эксперимента по внедрению медиации у мировых судей. //www.usd.spb.sudrf.ru, 4.09.2009
  5. Паркинсон Л. Семейная медиация. – М.: МЦУПК, 201
  6. Boserup H Advanced techniques and dilemmas in mediation. // www:mediator.d.k./60_advanced.techniques.htm 9.03.2010
  7. Bush R., Folger J. The Promise of Mediation. The Transformative Approach to Conflict. - Jossey-Bass, 2005
  8. Benjamine D. Escaping the Tyranny of Professionals: Determinine Fitness to Mediate. // www.mediate.com, Jan.2008Annis P. Should Mediator Take the Reins? Evaluative Interventions in Mandatory Mediation. // www.mediate,com 8.10.2009
  9. Pynchon V. Evaluative, Facilitative, Transformative, Directive, oh, my!//www://mediator Directory. Mediate.com.services. 8.10.2009
  10. Rendon J/ Facing Prejudice in Mediation/ What should Mediator do? //www:mediate.com/articles/tendon3.cfm
  11. Zumeta Z.D. Facilitative, Evaluative and Transformative Mediation. //http://hghltd.yandex.netyandbtm?qtree=wHnQA4UFf …8.10.2009
  1. Winslade J, Monk G.. Practicing Narrative Mediation. – Jossey-Bass, 2008

 

 

E.N.Ivanova , O.A.Andreeva

The Specific of Mediation in Court. The Saint-Petersburg Mediators’ Experience.

 

Summary

In the article the specific features of mediation connected with court disputes resolution are considered More than to-year experience of mediators in Saint-Petersburg courts is analyzed. The potential problems accompanying wide mediation implication in court practice which may reduce trust to mediation as ADR method and may resist to its efficiency are revealed

Keywords: court mediation, styles, mediation approaches, problem of directivity, process, mediator’s intervention, dispute resolution efficiency.

 

Специфика медиации в суде. Опыт петербургских медиаторов (продолжение).

 

Е.Н.Иванова,  руководитель Службы консультирования в конфликте и медиации СПБГУ, медиатор, доцент кафедры конфликтологии  Санкт-Петербургского государственного университета, кандидат психологических наук

О.И.Андреева, медиатор, старший преподаватель кафедры конфликтологии и девиантологии СПБГИПСР

 

В прошлом номере журнала мы начали рассмотрение проблемы директивности в работе медиатора с судебными случаями. Как мы видели, процессуальная директивность как твёрдое и уверенное следование принципам медиации и соблюдение её процедуры не только уместны, но часто и необходимы  медиатору при ведении переговоров между спорящими сторонами.

Такая стратегия позволяет, в частности, эффективно использовать приёмы «проверки реальности» и её частного случая – «адвоката дьявола», то есть, побуждение стороны к рассмотрению слабых сторон её позиции и прослеживанию возможных последствий избранной стороной лини поведения в суде. Юридическая компетентность помогает увидеть проблемные зоны в позиции клиентов и задать ключевые вопросы, которые могут произвести переворот в его видении ситуации и расширить его. Целью проверки реальности в судебной медиации обычно являются:

- помощь сторонам в осознании бесперспективности или невыгодности иска или некоторых требований;

- понимание сторонами небезупречности их позиции и нерациональности их поведения с точки зрения  закона.

С другой стороны, важно осознавать разницу между процессуальной и экспертной директивностью медиатора. Для того, чтобы процессуальная жёсткость не приводила к нарушению базовых принципов медиации, таких, как нейтральность посредника и добровольное принятие решения сторонами, важно соблюдение невмешательства в содержательное существо спора. [16]

Если, например, тестирование реальности проводится не в форме открытых вопросов, оставляющих сторонам возможность самостоятельного мышления и выбора вариантов решения,   а в форме утверждений и рекомендаций, то велик риск оказания давления на стороны и навязывания  того решения, которое представляется наилучшим медиатору, а не спорящим сторонам.

Например, уместнее задать стороне вопрос: «Вы консультировались с юристом по поводу того, как может быть разделено ваше с партнёром имущество?», чем сказать: « Вы всё равно не получите по суду того, на что претендуете».

В первом случае медиатор может помочь человеку задуматься и засомневаться в однозначности последствий, а во втором рискует стать его оппонентом и сторонником его врага, утратить доверие и потерять преимущества медиации. Право, которое предоставляется медиатору в качестве его функции «расширения ресурсов» клиента –  предложить ему проконсультироваться со специалистом, чтобы получить недостающую информацию, вместо того, чтобы давать профессиональную консультацию самому. Квалификация медиатора помогает ему выполнить чрезвычайно важную задачу – помочь клиенту понять, какой информации тому не хватает для обоснованного принятия решения.

Практика показывает, как легко, сойдя с классического пути содержательного невмешательства, превысить полномочия медиатора. Об этом говорят приводимые в ряде исследований примеры злоупотреблений, допускаемых специалистами в погоне за высоким процентом достигнутых соглашений любой ценой, причём, как правило, с самыми добрыми намерениями.

Например, медиатор очень жёстко обращалась со сторонами, не разрешала им общаться, категорически и очень директивно продавливала, что и как они должны делать[17]. Тем не менее, судья, с которой она сотрудничала, продолжала передавать  ей случаи из-за высокого процента заключения соглашений. Эта судья так сформулировала своё отношение к медиации: «Я не собираюсь вообще передавать дела медиатору, у которого процент заключения соглашений ниже 90». Когда сторона, заключившая соглашение в ходе такой медиации,  приходила к судье и заявляла, что это не то, что его на самом деле устраивает, что решение было принято под давлением, судья, как вы  догадываетесь, отвечала, что раньше надо было думать, поздно что-то менять.

В судебной медиации особенно велико искушение стать экспертом и продиктовать сторонам «правильное решение», так как они, как правило, ощущают собственную незащищённость и ожидают помощи. Это вызов, провоцирующий желание самоутвердиться в роли мудрого эксперта-спасателя и не заботиться о медиаторской нейтральности. Этот риск возрастает вследствие привычности экспертной позиции в работе многих специалистов, в том числе  юристов.

Тем не менее, простота и разумность юридически грамотных советов в ситуации судебной медиации является кажущейся. Именно потому, что такой подход часто не работает, собственно, и возникла потребность в медиации.

Во-первых, как любят говорить юристы, «где есть два юриста, там есть три мнения». Мнение медиатора о перспективах судебного рассмотрения совершенно не обязательно совпадёт с решением судьи. Это может стать не только причиной невыполнения соглашения сторонами, но и многих других неприятностей для медиатора, уверявшего клиента в правильности определённого выбора.

Во-вторых, даже если стороны активно запрашивают совет, это не означает, что они будут следовать полученным рекомендациям. Они могут не понравиться им сразу, и хорошо, если это будет открыто выражено. К сожалению, нередко люди предпочитают промолчать, чтобы потом сделать по-своему. Кроме того, в ситуации медиации люди могут, находясь под влиянием медиатора, искренне согласиться с его мнением, но выйдя из медиации и оказавшись под воздействием других факторов, передумать. Это особенно хорошо известно практикующим адвокатам. Чем более покладистым, «удобным», внушаемым является человек в процессе медиации, тем больше вероятность, что он изменит навязанное ему решение.

В-третьих, директивное поведение медиатора блокирует возможность найти именно наилучшее решение, так как только стороны являются экспертами по собственной проблеме. Медиатор неизбежно опирается на ограниченное знание существующего спора. Это подтверждается тем, что нередко очень важная информация, меняющая всю картину, поступает от сторон ближе к концу. Особенно часто это происходит в случае, если эта информация не «красит» клиента. Причиной умалчивания до последнего момента может быть недостаточное доверие в начале процесса, постепенность осознания ситуации и важности той или иной информации самим клиентом, эффект «конца», дефицита, побуждающий стороны не пропустить имеющуюся возможность и многие другие.

Перечисленные выше риски директивности являются наиболее типичными, но можно привести и многие другие. Он имеют место не только в случае прямого давления медиатора на стороны, но и в случае его манипулятивного поведения. Иллюзия добровольности и нейтральности ничуть не лучше, если не хуже, открытой, «честной» директивности.

Например, в Норвегии нам рассказывали, как медиатор с адвокатом стороны обсуждал перспективы случая: формально не нарушая закон, они делали это специально так, чтобы сторона могла якобы подслушать. Всё было подстроено таким образом, чтобы она услышала, напугалась и стала вести себя более податливо и, с точки зрения медиатора, разумно.

Казалось бы, зачем обсуждать проблему экспертной директивности, если по российскому закону медиатор не имеет права предлагать своё решение и высказывать своё мнение по поводу юридических перспектив спора. Однако всем хорошо известно, чем компенсируется жёсткость российских законов.

Необходимость соблюдения принципа нейтральности медиатора вроде бы никем не оспаривается. Не удивительно, что оценочная, директивная медиация в мировом медиаторском сообществе порождает наибольшие возражения в связи с нарушением принципов добровольности и нейтральности. Уже отмечались тревоги, высказываемые, в частности, американскими юристами и тендениция возврата к недирективности, фасилитативности в судебной медиации многих стран. [18]

Проблема только в том, что понимать под нейтральностью. Большинство директивных посредников говорят, что, конечно, медиатор не должен настаивать на том решении, которое ему самому кажется лучшим, и стараются переходить на уровень интересов. По опыту работы с судами мы понимаем, что иной раз стороны нуждаются в более явном управлении вследствие ситуативных или личностных особенностей. Иногда, действительно, худой мир лучше доброй ссоры.

 Опасность, тем не менее, состоит в том, что очень многие вещи происходят неосознанно, в частности, по механизму «самоисполняющихся предсказаний». Психологическая установка медиатора подспудно влияет и на его восприятие, и на интуитивные находки, и на эмоциональный климат переговоров между сторонами. Если, например, медиатор не верит в разумный потенциал клиентов или сомневается в том, что стороны могут конструктивно договориться сами, то он неосознанно подтолкнёт их именно к непродуктивному поведению, и, соответственно, будет «вынужден» занять директивную позицию. Восприятие медиатором себя и своих возможностей также играет немаловажную роль в выборе стиля работы с клиентами  в медиации. Например, юрист, полагающий, что для недирективной медиации необходимо глубокое знание психологии (что на самом деле не так), которым он не располагает, будет тяготеть к упрощённым директивным подходам, дающим ему ощущение уверенности и профессиональной компетентности.

Предварительный анализ стилевых различий в работе петербургских медиаторов показал, что процент более жестких и директивных медиаций в значительной степени зависит от характерологических особенностей и установок самих медиаторов в отношении клиентов. и самих себя.

По мнению наших зарубежных коллег, во многих нынешних формах медиации она по сути фактически сливается с мед-арбом (методом, начинающимся как медиация, но в котором в случае неуспешности переговоров между сторонами медиатор переключается на роль принимающего решение арбитра) или даже третейским разбирательством (в западной терминологии – арбитражем). Несомненно, эти формы имеют право на существование и во многих случаях предпочтительны, но стоит ли тогда называть их медиацией? На наш взгляд, стороны имеют право делать осознанный выбор метода, которым собираются воспользоваться. Если они хотят принять решение самостоятельно, то скрытый переход на мед-арб недопустим.

Вопрос о применении тех или иных методов в медиации, в самом деле, очень непростой и с профессиональной, и с этической точки зрения. Что допустимо делать в тех или иных случаях, где граница между медиацией и чем-то вроде арбитража? Стараться ли прежде всего угодить судье или служить истинным интересам клиентов?

Иногда, пытаясь завоевать расположение судьи и идя на поводу иногда неоправданных ожиданий, можно создать искажённые представления о медиации, которые распространятся по механизму сарафанного радио. Это затруднит работу коллег на других участках и может подорвать доверие клиентов к тому, что декларируется в качестве базовых принципов медиации. С другой стороны, ведя себя жёстко «принципиально», можно разочаровать судей и создать у них впечатление ненужной дополнительной «головной боли». Как утверждается в НЛП (нейролингвистическом программировании), любая проблема имеет не менее трёх решений. Например, третьим выходом в данном случае видится более широкое просвещение судей, тем более, что у них отмечается живой интерес к проблемам медиации. По нашему опыту, судьи, более близко познакомившиеся с возможностями медиации, становятся её искренними союзниками. Мы видим, как тесно проблема директивности связана с проблемой понимания цели медиации, рассмотренной в предыдущем номере журнала.

            Мы уделили столь большое внимание проблеме директивности, поскольку она является ключевой, и от её решения зависит успешность распространения медиации в судах. У начинающих медиаторов часто существует искреннее желание следовать усвоенной ими в ходе обучения классической модели, соблюдая базовые принципы медиации. К сожалению, столкнувшись с первыми сложностями практики, многие меняют свою прекраснодушную установку на более «реалистичную», делая вывод, что на самом деле «надо забыть всё, чему учили, как страшный сон». Оказывается, что это была не любовь, а лишь увлечение медиацией.

Наш 18-летний опыт медиационной практики и более чем двухлетняя работа петербургских медиаторов в судах давно избавили нас с коллегами от наивной влюблённости в гуманистический потенциал медиации, сделали нас гибкими и выработали у нас стойкий иммунитет к нарушению действительно принципиальных положений медиационной процедуры. Поэтому очень хочется сказать, что трудности существования медиации в судах известны, изучены, и есть реальные способы и успешный опыт их преодоления.

3. Отношение к прошлому: на одном полюсе – игнорирование прошлого, отказ от его прояснения, исходя из того, что все необходимые для работы с конфликтом элементы содержатся в настоящем, а прошлое лишь мешает. На другом полюсе – представление о том, что без отработки понимания причин прошлых обид и прояснения искажений восприятия прошлых событий и взаимоотношений решить проблему невозможно, так как она – лишь симптом. Справившись с принципиальными аспектами в прошлом, мы по-настоящему решаем данную проблему и предотвращаем появление многих других.[19]

Как правило, отношение к прошлому является признаком, использующимся для различения медиации, конфликтологического консультирования, с одной стороны, и психотерапии, с другой. Психотерапия в значительной степени опирается на осознание проблем, коренящихся в прошлом опыте, и трансформацию отношения к прошлому. Однако это понимание упрощено. И разные виды психотерапии, и разные виды медиации сильно различаются по этому признаку.

Не вдаваясь в детали, можно сказать, что в судебной медиации полностью игнорировать прошлое невозможно. Несомненно, прошлое является здесь лишь средством решения актуальной задачи и привлекается по минимуму необходимости. Понятно, что прошлое может играть большую роль в долгосрочных и близких отношениях. Однако и в «одноходовых» спорах по поводу, например, невыполнения условий контракта и прочих может быть очень важна предыстория предательства или несправедливости. Иначе подобные вопросы решаются в рабочем порядке и, как правило, не поступают ни в суд, ни на медиацию. Это прошлое иногда может оказаться связанным не с нынешним партнёром, а отражать негативный опыт, приобретённый в аналогичных обстоятельствах с другим, недобросовестным оппонентом. 

Для работы с прошлым в медиации в суде есть как минимум две главные причины:

а) без получения информации о предыстории спора часто невозможно понять как саму ситуацию, так и оптимальные способы её разрешения.

б) без отработки эмоций, возникших в прошлом, часто невозможно переключить клиентов к рассмотрению настоящего и желательного будущего.

Уже отмечалось, что нередко важная информация о сущности спора появляется на поздних стадиях обсуждения. Если медиатор не проявляет интереса и не показывает важность отдельных аспектов предыстории конфликта, они останутся за рамками обсуждения. Как правило, у судей нет возможности разбираться в перипетиях  развития  взаимоотношений между спорящими сторонами. Медиатор имеет такую возможность, и это вовсе не обязательно занимает много времени. Очень часто прошлое оказывается тесно связано с эмоциями (см. следующий пункт). Тем не менее, иногда имеет преимущественно информационное значение.

Например, женщина подала на развод, так как её не устраивала повышенная требовательность, раздражённость мужа, пугала агрессивность в его поведении. Муж был категорически против. Кроме того, у них был совместный бизнес, что вносило дополнительные трудности. Медиация продвигалась с большим трудом. В индивидуальной беседе (кокусе) с клиенткой она сказала, что на самом деле любит мужа, и между строк упомянула, что полгода назад и в предыдущие годы, когда они оставались с мужем вдвоём, без детей, у них не было никаких проблем во взаимоотношениях. В результате обсуждение приняло совсем другое направление. Женщина осознала, что именно является источником неудовлетворённости мужа, и с удовольствием  приняла участие в выработке предложений по улучшению отношений в семье. Вопрос о разводе больше не поднимался. Иск был отозван.

Пример, демонстрирующий тесную взаимосвязь информационной и эмоциональной составляющей в прошлом, создающем предысторию осложнений :

Через несколько лет после развода супруги подали встречные иски о выплате долга и разделе квартир, находившихся в совместной собственности.  Жена не шла ни на какие, кажущиеся вполне рациональными, предложения мужа. Отношения между ними были накалены, степень недоверия была очень высока. Муж несколько лет не виделся ни с женой, ни с выросшими детьми. Во время медиации в кокусе с женой выяснилось, что несколько лет назад в период развода она оформила документы, подтверждающие, что она имеет невыплаченный долг своей подруге. Сейчас подруга угрожает подать в суд, если ей не будут выплачены деньги или предоставлена в собственность однокомнатная  квартира.

По мнению мужа, это была афера с целью уменьшить его финансовые претензии  и не имеет отношения к нынешней ситуации. Поэтому два года назад, когда жена через адвоката предложила мужу вариант решения проблемы, он категорически отказался что-либо обсуждать. Обиженная жена не хотела теперь идти ему навстречу. Кроме того, она опасалась признаться мужу, что именно подруга оказалась камнем преткновения, так как она претендовала на ту же квартир, что и муж в качестве компенсации долга.

Когда бывшие супруги поделились своими прошлыми обидами и выразили сожаление, что не пошли навстречу разумным инициативам друг друга, уровень доверия и безопасности возрос. Объединив усилия, бывшие супруги нашли вариант, который позволил им компенсировать долг подруге и достичь взаимовыгодного соглашения о разделе квартир.

4. Отношение к эмоциям: от представления о бесполезности, даже вредности эмоций, полного отрицания необходимости работы с ними и стремления как можно прочнее отгородиться от их деструктивного влияния на процесс медиации до  активного использования эмоций как важного источника информации и инструмента договорённости. В середине континуума – невозможность игнорирования эмоций, рассмотрение их как возможной помехи продуктивному обсуждению и принятия разумного решения и, как следствие, необходимость минимизировать  влияние эмоций посредством их отработки с помощью специальных приёмов.

              Нередко для юристов характерно отношение как к помехе по типу: «Это всё эмоции, давайте ближе к делу!» Тем не менее, многие опытные адвокаты считают, что умение распознать и отработать эмоции клиента является важным источником информации и создает основу для эффективного разрешения проблемы.

           Несомненно, в медиации это не менее актуально. Большинство судебных медиаций отличаются повышенной эмоциональной заряженностью. Приведённый выше пример может служить иллюстрацией к этому положению. Для российской практики, где отношения между партнёрами, уровень доверия, преданности и в бизнесе играют важнейшую роль, работа с эмоциями в медиации особенно важна.

«Третьим» решением вопроса: «работать или не работать» с эмоциями в судебной медиации может быть вариант – понять причины нежелания делать это и устранить их. Наиболее типичными причинами отказа юристов-медиаторов от рассмотрения эмоций являются следующие: медиатор

 - полагает, что эмоции второстепенны, а важны факты.

-  считает, что не умеет этого делать;

-  ощущает, что не может сочувствовать переживаниям клиента по поводу происшедшего;

-  опасается, что спровоцирует еще больше эмоций (вдруг заплачет или...);

- полагает, что после разговора о чувствах будет неловко, трудно вернуться к делу;

-  воспринимает рассказ клиента как настолько сумбурный, что не знает, с какого чувства начать.

Все эти причины являются преодолимыми, требуется лишь понимание важности работы с эмоциональной составляющей и некоторая практика в овладении специальными приёмами.[20] Сама процедура медиации выстроена таким образом, что стороны имеют возможность выразить и отработать переполняющие их эмоции в безопасной форме.

Вот пример не только отрицательного, но и положительного влияния эмоций.

Движимый обидой в ответ на отказ дать ему деньги на перспективные с его точки зрения нововведения, тем более, что подобные ситуации бывали и раньше, один из двух совладельцев-основателей предприятия решил выйти из совета директоров и потребовал выделить его долю с тем, чтобы организовать новый бизнес. Поскольку для выплаты его доли предприятию необходимо было взять большой кредит, это ставило под вопрос его дальнейшее существование. В ходе медиации собиравшийся уйти совладелец осознал мотивы отказа, те опасения, которые стали его причиной, услышал уважительную оценку коллегами его вклада в создание и развитие предприятия. В кокусе он сказал, что ему жаль расставаться со своим детищем, а уж тем более, не хочется его разорить. Совладелец признал законность опасений коллег и рискованность своих новых планов после выхода из предприятия, тем более, что прежнего размаха будет не достичь. В результате стороны договорились о выделении средств на внедрение инноваций (намного меньших, чем требуемая доля) и способах обезопасить эти вложения. Иск был отозван.

5. Отношение к конфликту как к явлению: от стремления во что бы то ни стало прекратить конфликт как деструктивную форму взаимоотношений до признания не только возможности, но и полезности оставить стороны в ситуации конфликта, если его разрешение не стало побочным результатом работы с медиатором. При этом специалисты исходят из представления о том, что острота ситуации будет способствовать необходимым преобразованиям отношений сторон, осознанию реальности и мотивации к настоящей работе с существующей проблемой. Как уже отмечалось в пункте 1, в случае судебной медиации, с одной стороны, мы наблюдаем желание прекратить судебный спор, а с другой стороны, разную степень выхода на разрешение существующего конфликта. Можно также отметить, что острота ситуации и серьёзность её последствий способствует тому, что стороны хотят договориться. В судебной медиации нередко проблема привлечения сторон к участию в переговорах решается даже легче, чем в других сферах.

6. Использование кокусов: на одном полюсе шкалы – практически постоянное нахождение медиатора в кокусах (раздельно с каждой из сторон) с финальной встречей для подписания соглашения сторонами (здесь не рассматривается вариант, когда стороны не встречаются вообще, и подписание соглашения проводится заочно, так как этот вариант мы относим к другому, хотя и родственному медиации процессу - консилиации, или «челночной дипломатии»). На другом конце шкалы – стремление работать только совместно за общим столом, так как именно такая форма способствует достижению взаимопонимания между сторонами и прогрессу в обсуждении.

В отличие от многих других параметров различения видов медиации, в предпочтении работать в кокусах, по крайней мере, на начальных этапах медиации, сошлись наиболее и наименее директивные формы. Первые – потому, что дают каждой из сторон информацию, которая не должна стать известна другой стороне, а вторые – потому, что малая степень вмешательства медиатора делает процесс эмоционально небезопасным для сторон, и необходимо сначала нормализовать их отношения.

Как видно из приведённых выше примеров, кокусы играют важную роль как в получении конфиденциальной информации, так и работе с эмоциями и преодолении тупиковых ситуаций. В судебной медиации кокусы играют очень важную роль, тем более, что эмоции бывают настолько накалены, что стороны порой просто не в состоянии выносить присутствие друг друга за одним столом. Тогда можно начинать работать в режиме консилиации – челночной дипломатии-, постепенно подготавливая стороны к совместной работе. В то же время стоит помнить, что затяжные кокусы могут привести к росту недоверия между сторонами и подозрения в сговоре медиатора с оппонентом.

7. Использование вопросов: некоторые исследователь полагают, что фактически все вопросы являются «наводящими», представляют в скрытой форме мнение медиатора и являются вариантом воздействия на стороны, подталкивания их к определённому мнению и решению, тем более, что не вызывают столь сильного сопротивления, как прямо высказанное мнение. Поэтому вопросов должно быть как можно меньше. В противоположность этому другие авторы считают, что именно вопросы дают возможность управления процессом и получения информации, и должны активно использоваться.

В судебной медиации вопросы активно используются, они являются важнейшим средством получения информации и проверки реальности. Важно следить за тем, чтобы общение со сторонами не превращалось в допрос или расследование. Вопросы должны быть преимущественно открытыми, не быть наводящими. Кроме того, медиатору стоит использовать специальные техники, позволяющие получать информацию, минуя прямые вопросы. Важно, чтобы медиатор в первую очередь слушал, и лишь во вторую – говорил. К сожалению, начинающие медиаторы часто грешат тем, что задавая вопросы, не дожидаются ответов или не дослушивают их, что нарушает контакт с клиентом и снижает уровень доверия. Задавая вопросы, необходимо опираться на сказанное клиентом.

8. Приоритет юридических или неюридических аспектов в работе медиатора: на одном полюсе отдаётся предпочтение юридическим нормам оценки и толкования происходящего, на другом – работа прежде всего с субъективными параметрами ситуации, признание права человека иметь собственное мнение вразрез с формальными нормами права, поскольку без внимания к этим аспектам решить вопрос невозможно. При этом принимается, что соглашение не может противоречить существующему законодательству.

Классическая медиация традиционно отдаёт предпочтение неюридическим, человеческим аспектам спора, директивная исходит, прежде всего, из юридической оценки позиций сторон. Выше уже обсуждались негативные последствия такого подхода. Судебная медиация, на наш взгляд, должна придерживаться, прежде всего, выявления неюридических аспектов. Именно поэтому её могут проводить и медиаторы без юридического образования. В то же время, необходимо отметить, что медиация возможна далеко не только в тех случаях, которые не регулируются законом непосредственно, и где договорённость между сторонами – единственная возможность разрешения их спора. Несомненно, в таких случаях именно медиация является приоритетным способом работы со сторонами. И в тех случаях, которые могут иметь юридическое решение, проведение такой консенсуальной процедуры, как медиация, позволяет придти к решению, выгодному для обеих сторон, сохранив отношения между ними. Многие из приведённых выше примеров могут служить иллюстрацией важности учёта неюридических аспектов спора.

Судебное решение по определению, одну сторону делает проигравшей, а вторая также получает часто гораздо меньше или вообще не то, чего ожидала. В долгосрочной перспективе её выигрыщ нередко превращается в прямой проигрыш, а нарушенные отношения не позволяют минимизировать потери.

Самым простым примером может быть трудовой спор. Как скажет вам любой руководитель, работник, выигравший суд и восстановленный на работе с выплатой вынужденного прогула, вряд ли надолго останется работать на данном предприятии. Он будет либо поставлен в такие условия, что захочет уйти сам, либо будет уволен в результате реализации стратегического плана руководства, хорошо ещё, если не «по статье».

Несомненно, при проведении судебной медиации необходимо постоянное внимание к соблюдению юридических норм. Помимо соответствия принимаемого решения законодательству, это относится к соблюдению сроков и других процессуальных норм судебного разбирательства, формы мирового соглашения и тому подобного. 

9. Возможность сочетания различных видов медиации в одном процессе или одним медиатором в разных случаях.

Выбор стиля работы медиатора во многом определяется общим взглядом на человека в мире, его ответственность и возможности.[21] На одном полюсе клиент рассматривается как разумный, дееспособный человек, который, несмотря на сложность ситуации, эмоциональность её восприятия и риск допустить ошибку, принципиально способен решить свои проблемы рационально и ответственно. Ему необходима лишь некоторая поддержка и помощь в реализации собственного потенциала. Более того, никто другой, кроме самого клиента,  не может знать, каким образом должна быть решена его проблема. Вмешательство, навязывающее то или иное видение проблемы и возможностей её преодоления, может помешать самореализации клиента в выборе действительно лучшего для него решения. На другом полюсе – представление о том, что коль скоро человек обратился за помощью, это значит, что он не располагает необходимыми для решения проблемы ресурсами, нуждается в руководстве и помощи специалиста, лучше понимающего, что происходит и каким образом справляться с имеющимися трудностями. В противном случае последствия могут быть катастрофическими.

Одни авторы считают сочетание стилей медиации категорически невозможным. Они  полагают, что их различия принципиальны, и преимущества разных видов медиации взаимоуничтожаются при их совместном применении, а медиатор теряет квалификацию. Другие авторы придерживаются  эклектических взглядов и полагают, что выбор в каждом случае определяется особенностями текущей ситуации и характеристиками сторон. Они не видят проблемы в сосуществовании разных видов медиации ни внутри одного процесса, ни «внутри» одного специалиста.

Мы склонны придерживаться второго взгляда и полагаем, что при соблюдении базовых принципов медиации возможно гибкое приспособление и выработка индивидуального стиля, сочетающего различные приёмы, что и обеспечит успешность медиации в суде и её распространение в нашей стране..

Таким образом мы видим, что судебная медиация имеет специфические особенности, и владение базовыми навыками классической медиации является необходимым и достаточным условием успешной практики специалистов в суде. Это подтверждается почти трёхлетним опытом работы медиаторов в петербургских судах.

           

 Литература

  1. Андреева О.И. Опыт внедрения медиации в мировые суды Санкт-Петербурга. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 31-33
  2. Иванова Е.Н. Медиация в суде: проблема директивности. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 22-28
  3. Иванова Е.Н. Современная медиация: тенденции и проблемы. – Конфликтология, №1, 2011, с.146-168
  4. Иванова Е.Н. Конфликтологическое консультированиею – СПб., 2010
  5. Карпенко А.Д., Краснопевцев А.С. Проведение эксперимента по внедрению медиации у мировых судей. //www.usd.spb.sudrf.ru, 4.09.2009
  6. Паркинсон Л. Семейная медиация. – М.: МЦУПК, 201
  7. Boserup H Advanced techniques and dilemmas in mediation. // www:mediator.d.k./60_advanced.techniques.htm 9.03.2010
  8. Bush R., Folger J. The Promise of Mediation. The Transformative Approach to Conflict. - Jossey-Bass, 2005
  9. Benjamine D. Escaping the Tyranny of Professionals: Determinine Fitness to Mediate. // www.mediate.com, Jan.2008Annis P. Should Mediator Take the Reins? Evaluative Interventions in Mandatory Mediation. // www.mediate,com 8.10.2009
  10. Pynchon V. Evaluative, Facilitative, Transformative, Directive, oh, my!//www://mediator Directory. Mediate.com.services. 8.10.2009
  11. Rendon J/ Facing Prejudice in Mediation/ What should Mediator do? //www:mediate.com/articles/tendon3.cfm
  12. Zumeta Z.D. Facilitative, Evaluative and Transformative Mediation. //http://hghltd.yandex.netyandbtm?qtree=wHnQA4UFf …8.10.2009
  1. Winslade J, Monk G.. Practicing Narrative Mediation. – Jossey-Bass, 2008

 

E.N.Ivanova , O.A.Andreeva

The Specific of Mediation in Court. The Saint-Petersburg Mediators’ Experience.

 

Summary

In the article the specific features of mediation connected with court disputes resolution are considered More than to-year experience of mediators in Saint-Petersburg courts is analyzed. The potential problems accompanying wide mediation implication in court practice which may reduce trust to mediation as ADR method and may resist to its efficiency are revealed

Keywords: court mediation, styles, mediation approaches, problem of directivity, process, mediator’s intervention, dispute resolution efficiency.

 



[1] Карпенко А.Д., Краснопевцев А.С. Проведение эксперимента по внедрению медиации у мировых судей. //www.usd.spb.sudrf.ru, 4.09.2009

[2] D.BenjamineEscaping the Tyranny of Professionals:Determinine Fitness to Mediate. // www.mediate.com, Jan.2008

[3]  Annis P.Should Mediator Take the Reins? Evaluative Interventions in Mandatory Mediation. // www.mediate,com 8.10.2009

[4] Иванова Е.Н. Современная медиация: тенденции и проблемы. – Конфликтология, №1, 2011, с.146-168

[5] Zumeta Z.D. Facilitative, Evaluative and Transformative Mediation. //http://hghltd.yandex.netyandbtm?qtree=wHnQA4UFf …8.10.2009

[6] Pynchon V. Evaluative, Facilitative, Transformative, Directive, oh, my!//www://mediator Directory. Mediate.com.services. 8.10.2009

[7] Rendon J/ Facing Prejudice in Mediation/ What should Mediator do? //www:mediate.com/articles/tendon3.cfm

 

[8] Bush R., Folger J. The Promise of Mediation. The Transformative Approach to Conflict. - Jossey-Bass, 2005

[9] Boserup H Advanced techniques and dilemmas in mediation. // www:mediator.d.k./60_advanced.techniques.htm 9.03.2010

[10] Winslade J, Monk G.. Practicing Narrative Mediation. – Jossey-Bass, 2008

[11] Паркинсон Л. Семейная медиация. – М.: МЦУПК, 2010

[12] Иванова Е.Н. Медиация в суде: проблема директивности. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 22-28

[13] Андреева О.И. Опыт внедрения медиации в мировые суды Санкт-Петербурга. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 31-33

[14] Андреева О.И. Опыт внедрения медиации в мировые суды Санкт-Петербурга. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 31-33

[15] Иванова Е.Н. Медиация в суде: проблема директивности. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 22-28

 

[16] Иванова Е.Н. Медиация в суде: проблема директивности. // Мат. конф. «Внедрение медиативных процедур в гражданское общество и практику работы судов. – СПБ, 2011, с. 22-28

 

[17] Annis P.Should Mediator Take the Reins? Evaluative Interventions in Mandatory Mediation. // www.mediate,com 8.10.2009

 

[18] Benjamine D. Escaping the Tyranny of Professionals: Determinine Fitness to Mediate. // www.mediate.com, Jan.2008Annis P. Should Mediator Take the Reins? Evaluative Interventions in Mandatory Mediation. // www.mediate,com 8.10.2009

 

[19] Иванова Е.Н. Конфликтологическое консультирование – СПб., 2010

[20] Иванова Е.Н. Конфликтологическое консультирование. – СПб., 2010

 

[21] Winslade J, Monk G.. Practicing Narrative Mediation. – Jossey-Bass, 2008